Калифорния на Амуре [litres] - АНОНИМYС

Солнце опустилось за горизонт и станицу охватили синие сумерки.

– Ну, и куда теперь? – наконец спросил Ганцзалин. – Домой, в Петербург?

Загорский не торопился отвечать. Помощник поглядел на господина внимательно, и лицо его сделалось озабоченным.

– Знаешь, о чем я думаю? – внезапно спросил Загорский.

– Догадываюсь, – сердито сказал Ганцзалин. – Вы думаете, что если сесть сейчас на какой-нибудь пароходик да поплыть вниз по Амуру, то довольно скоро окажешься в Благовещенске, там уже недалеко до Харбина, а уж оттуда и до Пекина рукой подать… Каких-нибудь две с половиной тысячи верст, гораздо ближе, чем до Петербурга.

Загорский засмеялся.

– Осуждаешь меня?

– Конечно, осуждаю. Это же чистое ребячество, – помощник был явно недоволен.

Загорский покачал головой, глаза его затуманились.

– Я так давно не был в Пекине, не видел учителя, братьев по школе. Когда еще выдастся такой случай? Ведь ты совершенно прав, две с половиной тысячи верст – это же на самом деле очень близко. Гораздо ближе, чем до Санкт-Петербурга. Буквально рукой подать.

– У нас даже паспортов при себе нет, – Ганцзалин все еще надеялся, что господин передумает.

– В Благовещенске выправим, все-таки я – дипломат, а ты – мой помощник. Телеграфируем его превосходительству, он все устроит.

Ганцзалин решил прибегнуть к последнему аргументу.

– У нас даже ехать не на что, у нас кончились все деньги.

– А ты разве не прихватил с собой немного червонцев из сундука Ван Юня? – удивился Загорский.

– Ничего я не прихватывал, они же фальшивые, – проворчал помощник.

– Не узнаю тебя, дружище, ты, кажется, теряешь хватку, – покачал головой надворный советник. – Впрочем, не беспокойся, меня, как обычно, любит Фортуна. Перед тем, как мы расстались с Прокуниным, он подарил мне мешочек с золотом, добытым в Желтуге.

– С чего вдруг такие подарки? – подозрительно осведомился Ганцзалин.

– На память о Желтуге. Все-таки мы не так мало сделали для ее граждан, особенно в последние дни.

Сказав это, надворный советник решительно двинулся вперед, туда, где они оставили сани, когда днем въезжали в станицу.

– А велик ли мешочек? – неожиданно заинтересовался помощник.

– На дорогу до Пекина и обратно как раз должно хватить…

И Нестор Васильевич прибавил шагу, как будто увидел уже на горизонте знакомые очертания китайской столицы, дом учителя и даже сам Запретный город, где плела свои сети хитроумная императрица Цыси.

То есть в Александровском губернском дворянском банке.

Хунхузы (кит. хунхуцзы, краснобородые) – члены организованных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае, также на прилегающих к Китаю территориях российского Дальнего Востока, Кореи и Монголии во второй половине XIX – первой половине XX веков.

Скрадывать – подстерегать, подкрадываясь.

Плюсквамперфект – в грамматике это так называемое «давно прошедшее время».

Русский фунт в те времена составлял примерно 400 грамм.

Синекура – здесь имеется в виду хорошо оплачиваемая должность, не требующая особенных усилий.

Амбань – титул высших чиновников династии Цин. В данном случае речь идет о наместниках высшей власти, губернаторах и градоначальниках.

2,1 метра в высоту.

Беленькая – то есть ассигнация в 25 рублей.

То есть 8,5 метра на 8,5.

2,1 метра в высоту.

Ходя, от китайского «хоцзя», молодой человек – в то время в России общее название для любого почти китайца.

Вайгуйцзы (кит.) – иностранный черт, враждебное прозвище иностранцев в Китае.

Ли – китайская мера длины, в те годы составлявшая чуть больше полукилометра.

Сяохо (кит. разг.) – парень, молодой человек.

Лю Бэй – героический полководец эпохи Троецарствия.

罗马 (Luóma) – Рим.

凯撒 (Kaisa) – Цезарь. В данном случае – Гай Юлий Цезарь.

Ганцзалин, как обычно, коверкает поговорки, очевидно, имея в виду «Шерше ля фам» – «Ищите женщину».

Улы – обувь.

Вайгожэнь (кит.) – официальное слово для обозначения иностранца в Китае.

Лаовай (кит.) – что-то вроде «старина иноземец», несколько пренебрежительное именование иностранца в Китае.

Воленс-ноленс (лат.) – волей-неволей.

Ганцзалин тут перевирает поговорку «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».

Вес одной унции золота в разное время в разных странах колебался около 30 граммов.